i 55852782446a6f06 - Страница 46

Нежить не умеет чувствовать. Совсем. Вкус еды, тепло и холод, боль и наслаждение для неё недоступны. Нежить не умеет любить, не умеет бояться. Только знающий о собственной конечности разум, не желающий погибать, заставляет не-мёртвых быть осторожными. "Я понимаю, какие эмоции должен испытывать, но не чувствую совершенно ничего. Уже готов продать душу за любое чувство, пусть даже за слёзы обиды. Я знаю, что должен быть сейчас в отчаянии, я всё ещё помню, каково это, но я ничего не могу почувствовать. Это сводит меня с ума", - так об этом говорил мой покойный друг.

- Ты кто такой, недобиток? - спросил я и закашлялся - в горле пересохло. Спрашивал исключительно для порядка, у доманца и так на лбу всё было написано аршинными буквами. Бравый офицер СС в мундире, любимец женщин и душа компании - высокий статный голубоглазый блондин с аристократическими чертами лица. Наверняка на фронт он очень не хотел идти, но вечно отсиживаться по тылам не получилось. В итоге загремел на передовую, а когда наши начали наступать по всем фронтам, быстренько смекнул, что в случае победы всю нежить мы изведём под корень, поэтому возвращаться не спешил, - в конце концов, вернуться никогда не поздно, и в случае чего можно будет и на плен сослаться, а кто после победы будет проверять его показания? Кто вообще способен проверить лживость заявлений вампира? Вот и обустроил себе гнёздышко в глуши. Есть существующим в спокойных условиях вампирам надо немного, выследить его почти невозможно. Я почти уверен, что девицу эту он притащил сюда исключительно из скуки. Пожалуй, единственное, что сохраняется у высшей нежити от живых, это потребность в новых впечатлениях - разум-то продолжает существовать, и даже развиваться.

Вампир рассмеялся в ответ, стоявшая подле него девушка - тоже. Она смотрела на него преданными влюблёнными глазами и, кажется, готова была за ним идти в самое пекло. Не знаю уж, вампирьи чары тому виной, или сама она такая дура... впрочем, вспоминая её матушку, во второе поверить не так уж трудно.

Хотя в отсутствии вкуса доманца упрекнуть было нельзя: Юдола оказалась очень красивой девушкой - изящная, с гордой осанкой, длинной косой пшеничного цвета и ярко-зелёными выразительными глазами.

- Я доманский офицер, жалкое животное. За столько лет можно было уже выучить знаки различия, - он пренебрежительно махнул рукой, затянутой в белую перчатку.

- А что вас учить, - я брезгливо сплюнул под ноги, поддерживая образ если не простого солдата, то командира низкого ранга - максимум. Вряд ли вампир определит хоть что-то по моей полевой форме без знаков различия, а девушка явно кроме своего ненаглядного ничего не замечает. - Серебряная пуля, она и солдата вашего, и офицера одинаково хорошо берёт. Или ты не в курсе, что войну ваша кодла проиграла? - я ухмыльнулся. За что тут же пребольно схлопотал по морде; мгновенно оказавшийся рядом вампир не мелочился. Челюсть он мне, к счастью, не сломал, но фингал на половину лица обеспечил точно.

- Это отвратительно, когда завтрак разговаривает, - прошипел он. - Несравненная моя, - вампир с улыбкой, как ни в чём не бывало, обернулся и подошёл к девушке. - Это животное очень удачно к нам попало. Мне нужны силы для превращения тебя, а тебе после возрождения нужна будет еда. Сейчас я возьму часть крови этого ничтожества, а потом ты выпьешь его душу, - всё это он говорил, уже прижимая девушку за талию.

Юдола счастливо рассмеялась, обхватывая упыря за шею. То ли он окончательно задурил ей мозги, и девушка просто не понимает, что происходит вокруг, то ли мозги она себе задурила самостоятельно и гораздо раньше. Если было, что задуривать; всё-таки, гены - страшная сила.

Выпустив красавицу из объятий, доманец скользящим шагом двинулся ко мне. Красуясь, демонстративно и театрально, успешно изображая своими движениями сытого кота, подходящего к мыши, хвост которой зажат мышеловкой. "Тебе не сбежать", - старательно подчёркивал он всем своим видом, едва не кричал об этом. Естественно, выпендривался не передо мной, а перед этой дурочкой, возжелавшей стать "бессмертной".

Моя тень всё это время послушно трепетала в отсветах пламени, создавая лучшую из возможных маскировок.

Наконец, вампир добрался до меня и начал медленно снимать с левой руки перчатку. Я демонстративно скривился; от не-мёртвого тянуло холодом. С трудом представляю, как же должно было перевернуться сознание Юдолы, если она могла вот это обнимать, да ещё и с удовольствием. Даром что труп ходячий, тут уж можно себя как-то убедить, что он - не то же самое, что обычные привычные покойники. Но вот получать удовольствие от объятий холодной статуи - это, мягко говоря, выше моего понимания. Если только в совсем уж нестерпимую июльскую жару, тогда, наверное, какая-то польза от него и может быть...

Вампир закончил с перчаткой, и холодная ладонь вцепилась в моё горло. Прекрасно зная, что последует дальше, я попытался плюнуть в холодную бледную физиономию; нельзя было, чтобы он хоть на секунду заподозрил во мне спокойствие и уверенность в собственной победе. Естественно, я не успел - реакция вампира была очень быстрой и совершенно однозначной. В этот раз повезло меньше; кажется, он своротил мне нос. Во всяком случае, упомянутая часть лица горела от боли, и из неё пошла кровь.

- Тебя найдут и убьют, нежить, - прохрипел я.

- Но ты уже не увидишь, как я буду убивать твоих товарищей, - ухмыльнулся он и, запрокинув мне голову, впился клыками в шею.

Истошный визг, который издала тварь, шарахнувшись от меня как от прокажённого, оглушил, но лёг бальзамом на избитую физиономию.